04.10.2009 в 01:32
Пишет [Игла]:Название: «Вся плоть – трава».
Фандом: СПН
Персонажи/Пейринг: Кастиель, Амелия Новак, Клер Новак, упоминание Джимми; Амелия/Кастиель
Тип: джен с гетом
Рейтинг: PG
Дисклеймер: ничего не надо
От автора: написано на флешмоб для [аврора]. Уля, больно не лупия просрала твое ключевое слово)
«Всякая плоть — трава, и вся красота ее — как цвет полевой»
(Исаия, 40:6).
читать дальше
В этих коридорах пахнет лекарствами и сухими цветами. Монахини скользят вдоль стен, словно тени.
Часы в холле идут исправно, но нигде на видном месте не видно календаря. Впрочем, большинству здешних обитателей даты уже не важны. Давно не важны.
И Амелия не помнит, как давно она здесь. Она даже не помнит, сколько лет назад первые морщины появились на её лице, первая седина тронула волосы. Что там, она даже имя свое забывает иногда.
Но кое-что ей порой вспоминается.
Её никто здесь не навещает. Не редкость для домов престарелых. У неё, вроде бы, должна быть дочь, Клер, но она ни разу не появлялась, а Амелия ни разу не заговаривала о ней, даже тогда, когда была в ясном уме.
Клер ушла из дома сорок лет назад.
Амелия тогда зашла в её комнату, проверить, собралась ли дочь в школу, но в комнате никого не оказалось. Клер обнаружилась на пороге дома, стояла там, глядя в небо. Амелия выбежала, схватила её за руку, а девочка посмотрела на неё, и сказала, улыбнувшись: «Не бойся, Клер теперь со мной. Она согласилась впустить меня. Судный день близко, нам надо сражаться».
И она исчезла. Исчезла.
Амелия звала Клер до хрипоты, она проклинала Небеса и ангелов, она, добрая католичка, выкрикивала такие слова, такие безумные слова…
Кастиель появился через три дня. Возник из воздуха перед Амелией, мечущейся по своему дому, как по клетке.
Она набросилась на него. Она била тело своего мужа, хотя это было равносильно попыткам пробить дыру в Египетских пирамидах.
- Верните мне дочь!!!
- Послушай, Амелия…
- Я не хочу ничего слышать. Не хочу. НЕ ХОЧУ. Вы отобрали у меня мужа, но её не смейте забирать. Не смейте!!!
Кастиель касается её лба. И Амелия засыпает, впервые за трое суток.
Она спит весь следующий день, приходит в себя в их с Джимми бывшей постели, и она слышит, каким тишину, и то, каким пустым стал этот дом… она слышит это и плачет.
Кастиель с тех пор появляется именно в те моменты, когда Амелия чувствует, что вот-вот окончательно сойдет с ума. Он ловит её за руку, когда под ногами осыпается край пропасти.
- Чем я заслужила это? Чем я прогневила Бога?
Ангел молчит.
- Вчера сожгли нашу церковь. Убили священника, - продолжает Амелия сквозь слезы, глядя в никуда. – Клер сказала, что Судный день...
- Это была не Клер.
Амелия оборачивается к Кастиелю:
- Она ведь погибнет, верно? Она погибнет, а вы ничего не сможете сделать, ничего… - её голос срывается в истерику.
- Я обещал твоему мужу, что с вами не случится ничего дурного.
Амелия смотрит на Кастиеля. Она смотрит в лицо своего мужа. И тянется вперед, и целует его в губы, потому что она почти потеряла рассудок и ей так хочется верить, что…
- Джимми, прости меня, - шепчет Амелия, - прости, я не поверила тебе раньше, прости, прости…
Кастиель мягко отстраняется.
…Потом он перестал приходить.
И Амелия решила, что он мертв. А значит, мертв и Джимми. И Клер - наверняка мертва.
***
Этот дом престарелых при монастыре – один из немногих чудом сохранившихся во всем мире.
(Сорок лет прошло, а все только начинается.)
«И иной Ангел, имеющий власть над огнем, вышел от жертвенника и с великим криком воскликнул к имеющему острый серп, говоря: пусти острый серп твой и обрежь гроздья винограда на земле, потому что созрели на нем ягоды. И поверг Ангел серп свой на землю, и обрезал виноград на земле, и бросил в великое точило гнева Божия», - читает вслух одна из сестер в гостиной.
Амелия сидит у окна в своем инвалидном кресле, и глаза у неё слезятся.
Она смотрит на свои руки, кожа которых стала тоньше луковой шелухи. Сорок лет одиночества прочертили полосы в этой коже.
И она не оборачивается к тем, кто появился у неё за плечом. Так что пришедшие сами обходят кресло Амелии и становятся перед ней.
Сорок лет прошло, а они ничуть не изменились, Клер и Джимми. Клер по-прежнему школьница. У Джимми ни единого седого волоса.
- Мы пришли даровать тебе свободу, Амелия, - говорит первый ангел голосом Клер. – Ты искупила все, чем была грешна, искупила четырьмя десятками лет одиночества.
Амелия протягивает руку.
- Дотронься до меня. – Её голос, голос старухи, дрожит. – Вы оба дотроньтесь…
Ладонь, принадлежащая (принадлежавшая) Клер касается её ладони. Кастиель подходит ближе.
(Джимми).
- Ты готова, Амелия? – тихо спрашивает он.
(Прости меня, Джимми).
Она кивает.
И он целует её в лоб.
…Через час сестра Мария, заглянув в комнату Амелии, возьмет её за запястье, перекрестится и выбежит оповестить остальных о том, что миссис Новак скончалась. Душа её отлетела к Господу.
На не столь далеком горизонте занимался рассвет Судного дня.
Fin
URL записиФандом: СПН
Персонажи/Пейринг: Кастиель, Амелия Новак, Клер Новак, упоминание Джимми; Амелия/Кастиель
Тип: джен с гетом
Рейтинг: PG
Дисклеймер: ничего не надо
От автора: написано на флешмоб для [аврора]. Уля, больно не лупи
«Всякая плоть — трава, и вся красота ее — как цвет полевой»
(Исаия, 40:6).
читать дальше
В этих коридорах пахнет лекарствами и сухими цветами. Монахини скользят вдоль стен, словно тени.
Часы в холле идут исправно, но нигде на видном месте не видно календаря. Впрочем, большинству здешних обитателей даты уже не важны. Давно не важны.
И Амелия не помнит, как давно она здесь. Она даже не помнит, сколько лет назад первые морщины появились на её лице, первая седина тронула волосы. Что там, она даже имя свое забывает иногда.
Но кое-что ей порой вспоминается.
Её никто здесь не навещает. Не редкость для домов престарелых. У неё, вроде бы, должна быть дочь, Клер, но она ни разу не появлялась, а Амелия ни разу не заговаривала о ней, даже тогда, когда была в ясном уме.
Клер ушла из дома сорок лет назад.
Амелия тогда зашла в её комнату, проверить, собралась ли дочь в школу, но в комнате никого не оказалось. Клер обнаружилась на пороге дома, стояла там, глядя в небо. Амелия выбежала, схватила её за руку, а девочка посмотрела на неё, и сказала, улыбнувшись: «Не бойся, Клер теперь со мной. Она согласилась впустить меня. Судный день близко, нам надо сражаться».
И она исчезла. Исчезла.
Амелия звала Клер до хрипоты, она проклинала Небеса и ангелов, она, добрая католичка, выкрикивала такие слова, такие безумные слова…
Кастиель появился через три дня. Возник из воздуха перед Амелией, мечущейся по своему дому, как по клетке.
Она набросилась на него. Она била тело своего мужа, хотя это было равносильно попыткам пробить дыру в Египетских пирамидах.
- Верните мне дочь!!!
- Послушай, Амелия…
- Я не хочу ничего слышать. Не хочу. НЕ ХОЧУ. Вы отобрали у меня мужа, но её не смейте забирать. Не смейте!!!
Кастиель касается её лба. И Амелия засыпает, впервые за трое суток.
Она спит весь следующий день, приходит в себя в их с Джимми бывшей постели, и она слышит, каким тишину, и то, каким пустым стал этот дом… она слышит это и плачет.
Кастиель с тех пор появляется именно в те моменты, когда Амелия чувствует, что вот-вот окончательно сойдет с ума. Он ловит её за руку, когда под ногами осыпается край пропасти.
- Чем я заслужила это? Чем я прогневила Бога?
Ангел молчит.
- Вчера сожгли нашу церковь. Убили священника, - продолжает Амелия сквозь слезы, глядя в никуда. – Клер сказала, что Судный день...
- Это была не Клер.
Амелия оборачивается к Кастиелю:
- Она ведь погибнет, верно? Она погибнет, а вы ничего не сможете сделать, ничего… - её голос срывается в истерику.
- Я обещал твоему мужу, что с вами не случится ничего дурного.
Амелия смотрит на Кастиеля. Она смотрит в лицо своего мужа. И тянется вперед, и целует его в губы, потому что она почти потеряла рассудок и ей так хочется верить, что…
- Джимми, прости меня, - шепчет Амелия, - прости, я не поверила тебе раньше, прости, прости…
Кастиель мягко отстраняется.
…Потом он перестал приходить.
И Амелия решила, что он мертв. А значит, мертв и Джимми. И Клер - наверняка мертва.
***
Этот дом престарелых при монастыре – один из немногих чудом сохранившихся во всем мире.
(Сорок лет прошло, а все только начинается.)
«И иной Ангел, имеющий власть над огнем, вышел от жертвенника и с великим криком воскликнул к имеющему острый серп, говоря: пусти острый серп твой и обрежь гроздья винограда на земле, потому что созрели на нем ягоды. И поверг Ангел серп свой на землю, и обрезал виноград на земле, и бросил в великое точило гнева Божия», - читает вслух одна из сестер в гостиной.
Амелия сидит у окна в своем инвалидном кресле, и глаза у неё слезятся.
Она смотрит на свои руки, кожа которых стала тоньше луковой шелухи. Сорок лет одиночества прочертили полосы в этой коже.
И она не оборачивается к тем, кто появился у неё за плечом. Так что пришедшие сами обходят кресло Амелии и становятся перед ней.
Сорок лет прошло, а они ничуть не изменились, Клер и Джимми. Клер по-прежнему школьница. У Джимми ни единого седого волоса.
- Мы пришли даровать тебе свободу, Амелия, - говорит первый ангел голосом Клер. – Ты искупила все, чем была грешна, искупила четырьмя десятками лет одиночества.
Амелия протягивает руку.
- Дотронься до меня. – Её голос, голос старухи, дрожит. – Вы оба дотроньтесь…
Ладонь, принадлежащая (принадлежавшая) Клер касается её ладони. Кастиель подходит ближе.
(Джимми).
- Ты готова, Амелия? – тихо спрашивает он.
(Прости меня, Джимми).
Она кивает.
И он целует её в лоб.
…Через час сестра Мария, заглянув в комнату Амелии, возьмет её за запястье, перекрестится и выбежит оповестить остальных о том, что миссис Новак скончалась. Душа её отлетела к Господу.
На не столь далеком горизонте занимался рассвет Судного дня.
Fin